О чем на самом деле пели трубадуры и труверы, что связывает Андрея Болконского с женой короля Ричарда II и кто точнее всех пересказал жизнь Дэвида Копперфилда.
Об этих и других особенностях интерпретаций всемирно известных литературных произведений на русский язык – читайте в постоянной рубрике «Трудности перевода» научного журнала «Шаги / Steps» Президентской академии. Выбрали оттуда специально для вас три текста ученых Академии, о которых расскажем подробнее.
Трубадуры и труверы по-русски: к проблеме перевода средневековой лирики
Автор: Ольга Смолицкая, доцент Института общественных наук Президентской академии.
Среди переводов лирики трубадуров и труверов на русский язык, по мнению исследователя, все же не хватает тех, которые дали бы адекватное представление о французской и провансальской куртуазной лирике XII–XIII вв. Многие из них слишком буквальные или дистанцируются от подлинника. Связано это с тем, что переводчики стремятся привлечь внимание современного читателя к феномену куртуазной лирики, что существенно искажает смысл оригинала. Сравните сами: три варианта перевода песни французского трувера Кретьена де Труа и оригинальный текст на старофранцузском языке.
Когда нельзя печалью тронуть вас,
Я созову друзей в полночный час.
Молчите! – вот завет последний мой!
Когда нельзя растрогать вас тоской,
Я ночь мою прерву своей рукой,
На пиршество к себе в последний раз,
Созвав друзей моих в полночный час.
(переводчик Владимир Микушевич)
***
Терпите, муж, пусть это вас не злит:
завтра я буду с вами, с другом – сегодня ночью.
Я запрещаю вам хоть слово мне сказать,
Терпите, муж, и ничего не делайте
Ночь коротка, я завтра утром буду снова с вами,
После того как друг исполнит свое дело.
Терпите, муж, пусть это вас не злит
Завтра я буду с вами, а с другом – сегодня ночью.
(переводчики Ольга Смолицкая, Алексей Парин)
***
Смирись, мой муж, и убедись воочию:
Я днем твоя, а с другом темной ночию!
Прошу, ни словом всуе не перечь:
Смирись, мой муж, и убедись воочию.
Ночь промелькнет, со мною можешь лечь,
Когда дружка я ласкою попотчую.
Смирись, мой муж, и убедись воочию:
Я днем твоя, а с другом темной ночию.
***
Soufrés, maris, et si ne vous anuit
demain m’arés, et mes amis anuit.
Je vous deffenc k’un seul mot n’en parlés :
soufrés, maris, et si ne vous mouvés.
La nuit est courte, aparmains me rarés,
quand mes amis ara fait son deduit.
Soufrés, maris, et si ne vous anuit
demain m’arés, et mes amis anuit.
Новый перевод шекспировского «Ричарда II»: мотивировка проекта
Автор: Игорь Шайтанов, ведущий научный сотрудник Института общественных наук Президентской академии.
Пьеса Шекспира про короля Ричарда II часто рассматривается в фокусе исторических аллюзий: реального Ричарда воспринимают как интеллигента на троне, первого в Англии ренессансного государя, ценителя приличий (например, ему приписывают введение носового платка) и итальянской моды. О поэтической стороне пьесы про Ричарда II говорят реже – и совершенно напрасно. Именно здесь ученые впервые обнаружили элементы «метафизического стиля» с его усложненным метафорическим языком, «неправильными» ударениями, «трудностью мысли», причудливой «концентрацией стиля», «потоком сознания» героев.
Помните сцену из «Войны и мира» с Наташей Ростовой, где она в имении Отрадное восхищается лунной ночью или внутренний монолог Андрея Болконского под небом Аустерлица? Так Лев Толстой использовал «метафизическую» стилистику для изображения своих героев в моменты их особенного душевного напряжения. Что касается переводов «Ричарда II», разные переводчики расставляют смысловые акценты по-своему – и часто это далекий от всякой метафизики пересказ слов короля, а не воспроизведение его речи с последующим раскрытием читателями смыслами. Кроме того, часто переводчики сами просто не улавливают смыслы авторского текста, предлагая искаженную интерпретацию.
Сойдем и заключим его в объятья. –
Кузен наш Херфорд, счастье будь с тобой,
Насколько правым ты вступаешь в бой!
Прощай! Коль кровь мою прольешь, тебя
Оплачем мы, но не отмстим, скорбя.
«Строка «Коль кровь мою прольешь...». «My blood» в оригинале есть, но в качестве обращения – «мой кровный родственник», а за этим говорится о пролитии им крови, без смены тона и не имея ввиду «мою кровь». Такого рода смысловое скольжение от одного значения к другому в одном слове не редкость у Шекспира. Ее нужно почувствовать, а подмена одного другим ошибочна: как будто будет пролита кровь короля», – пишет исследователь о переводе Александры Курошевой.
«Дэвид Копперфилд» сокращенный: трансформации романа в русских переводах
Автор: Екатерина Самородницкая, доцент Института общественных наук Президентской академии.
Исследователь анализирует три перевода романа «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим» Чарльза Диккенса. Одни переводчики стремятся сохранить авторский юмор и специфику характеров, другие – просто пересказывают первоисточник, упрощая тем самым образы центральных персонажей. Ученый пытается понять, какой вариант окажется ближе к поэтике Диккенса, не сводимой, по ее мнению, только к авантюрному роману в мелодраматическом духе. Сравните далее эпизод про юность героя: обобщенный – в переводе Марии Ловцовой и подробный – в переводе Александры Бекетовой.
«Мой отец оставил после себя небольшую библиотеку, которая хранилась в комнате по соседству с моей, куда никто не входил. Из этой комнаты являлась ко мне целая рать славных героев из бессмертных творений знаменитых писателей. Я зачитывался ими. Меня самого удивляет теперь, как я успевал так много читать среди моих задач и ежедневных уроков. Однако, я не только с жадностью читал эти книги, но даже целыми днями воображал себя одним из моих излюбленных героев и находил в этом единственное свое развлечение».
«После моего отца осталась небольшая библиотека, помещавшаяся наверху, в маленькой комнате, рядом с моей. Я имел в это помещение свободный доступ, и никто в доме, кроме меня, туда не заглядывал. Книги эти были моим единственным постоянным утешением. Когда я думаю об этом, мне рисуется летний вечер; деревенские мальчики играют на кладбище, а я сижу на своей кроватке и с головой ушел в чтение, – так, как будто от этого зависит вся моя жизнь. Каждый соседний амбар, каждый камень в церкви, каждая пядь земли на кладбище, помню, имели в моих глазах какую-то связь с тем, что я читал в книгах, и напоминали мне какую-нибудь местность, описанную в них».
Что еще почитать про переводы в журнале «Шаги / Steps»:
«Стенька Разин» Проспера Мериме
Альфонсо X Мудрый. Трактат о рыцарстве: «О рыцарях и о том, что им надлежит делать»
Навстречу Шекспиру, или Вызов «самонадеянному» Просвещению
